Статьи о техническом дайвинге
|
Дайверы камикадзе |
| Некоторые дайверы любят наблюдать за обитателями моря, другие интересуются затопленными объектами, а некоторым нужны только глубокие погружения. Пит Харрисон решил обсудить радости наркоза и удовольствия от игры в русскую рулетку с кислородным отравлением. «Я обожаю чувство наркоза, и мне все равно, кто знает об этом!» Такое признание, несомненно, будет многими проклято и признано безответственным. Другие же отнесутся как к прекраснейшему проявлению честности, такому редкому в нашем, часто весьма лицемерном, виде спорта. Дайверы подвергались воздействию наркоза с самого зарождения спорта. И они по-прежнему продолжают делать это, несмотря на наличие более безопасных дыхательных смесей, и несмотря на точное знание и понимание всех рисков. В большинстве случаев дайверы, совершающие глубокие погружения на воздухе – это инструктора или гиды, имеющие высокий уровень подготовки и накопившие серьезный опыт. Они могут понимать опасность, но они все равно идут вниз в поисках приключений, адреналина и наркотического кайфа. Несомненная Мекка глубоких погружений – Голубая Дыра в Дахабе. Шахта, заполненная кристально чистой водой, проходит сквозь коралловый риф, затем поворачивает и выходит на внешнюю сторону рифа на глубине 55 – 100 метров. Традиционное погружение начинается на внутренней стороне шахты, а затем на глубине 60 метров дайверы проходят под аркой и выходят в открытое море. Когда вы проходите под аркой, вы как будто плывете в величественном соборе: стены покрыты бархатными губками, тучи рыб быстро движутся и мерцают, словно стекла витража, пузырьки воздуха устремляются вверх, к своду, словно дым благовоний. Тем не менее, при возвращении на землю сравнение становиться ближе к кладбищу. Окрестные скалы покрыты эпитафиями тем, кто решил испытать свои пределы и добрались до них. За прошедшие годы здесь погибло больше 60 дайверов, и каждое лето к списку добавляется несколько новых имен. Одно из характерных изречений: «Ты справлялся с этим до тех пор, пока больше не смог». Один из людей, кто в начале девяностых играл с Голубой Дырой и выжил – Николас Краучер. На самом деле его страсть была так сильна, что он построил свой дом совсем рядом с Голубой Дырой, чтобы иметь ежедневный доступ к любимому сайту. Краучер практически ежедневно совершал погружения на 100 метров. Множество глубоководных дайверов-мачо всплывали с погружений, которые считали глубокими, абсолютно потрясенные видом «лунатика со спаркой, который был метров на 20 ниже меня». Глубочайшим погружением Краучера, проведенным на воздухе, было погружение на 127 метров. Во имя науки В это время он не был единственным дайвером, расширявшим пределы глубины. Многие старожилы Шарм Эль Шейха достигали подобных глубин: проникали в пещеры на глубине 90 метров в основании каньона Thomas Canyon; спускались в глубины Черной Дыры рифа Woodhouse (она пронизывает риф, уходя под землю не меньше чем на 1 километр) или исследовали бездонные глубины Shark Reef. Некоторые погибали, но большинство все еще здесь, и многие заняли посты управляющих дайв-центрами в Шарм Эль Шейхе или работают на обучающие и сертифицирующие агентства. Но не только выгоревшие под солнцем дайверы-ухари готовы поставить на карту все, чтобы оказаться поглубже. Существует уважаемая и серьезная группа дайверов, во имя науки принимающая серьезнейшие риски, связанные с глубиной. В 1995 году я был гидом на популярном на Красном Море сафарийном судне. Группа известных ученых, занимающихся подводным миром, зафрахтовала тем летом наше судно на шесть недель. Один из членов этой группы сделал для сохранения подводного мира столько, сколько не сделал никто другой. Тем не менее, хотя невозможно оспаривать ее вклад в сохранение подводного мира, нельзя скрыть и другие факты: ей очень нравилось ощущение наркоза. Почти каждое утро той незабываемой поездки она и я отправлялись на поиски маленькой рыбки, живущей на песчаном дне Malacanthus orenii. До тех пор до ученых доходили только мертвые образцы, добытые Эритрейскими рыбаками. Живые представители могут быть встречены на глубинах около 90 метров, где мы и искали их. Уловка 22Йемен и Эритрея в 1995 году не были местом, где можно было найти баллон с тримиксом. И эти 90-метровые погружения проводились на воздухе. Судно было зафрахтовано или, можно сказать, выкуплено с потрохами, и в отличие от нормальных сафари, где гости обязаны подчиняться рекомендациям, все мы оказались наняты нашими гостями и обязались полностью удовлетворять их потребности. А эти нужды и заключались в глубоких погружениях – по настоящему глубоких погружениях. И более того, в то время как глубокие погружения в Шарме проходили вблизи от декомпрессионной камеры, наши предприятия происходили на расстоянии 1000 миль от ближайшей барокамеры. Будучи дайвмастером, я оказался в ситуации «уловка 22». Позволить им отправляться самим по себе или идти с ними, чтобы вмешаться, если возникнут проблемы. Выбор был не слишком сложным. В ход пошли два «Аладдина» и пони баллон, я обратился в религию ровно настолько, чтобы перекреститься, и вот я вхожу в воду, готовый насладиться погружением. Я не говорю, что эти люди были там, чтобы поймать наркоз. Они были там из-за науки, и они были готовы принимать риски, с которыми связаны погружения на 90 метров. Наконец мы обнаружили маленькое создание на глубине 84 метра около скалы Quoin Rock. И мы пошли вниз командой из шести человек: два фотографа, два видеооператора, человек с емкостью формалина и человек с сеткой. И что же – рыбка была отснята на фото и видео, поймана и погружена в формалин? Нет! Зато у нас появилась видеозапись шести «пьяных» ученых, устроивших вечеринку. При этом один из них надежно оплел сетью ногу другого. Это были образованные люди, знавшие риски, но несмотря ни на что шедшие вперед. Они оказались счастливчиками и пережили все это. Любой человек, прошедший даже самое базовое обучение подводному плаванию и знающий о рисках декомпрессионного заболевания, поймет, что все, чем мы занимались около Quoin Rock, было сумасшествием – просто и честно! Физические эффекты Азот имеет наркотические свойства, сходные с таким анестетическим газом, как галотан. Азот не вступает в химические соединения с составляющими крови, поэтому воздействие проходит легко и быстро, как и в случае с анестетиками: газ выходит, и симптомы исчезают. Хотя точные механизмы процессов, проходящих на клеточном уровне, не полностью объяснены, обобщение таково: азот действует, растворяясь в жирах, которых особенно много в клетках нервной системы. Вероятнее всего, газ влияет на мембраны нервных клеток. В результате дайвер начинает ощущать легкую эйфорию, опьянение. «Механизмы воздействия азотного наркоза довольно близки к воздействию закиси азота (веселящего газа), но отличаются от воздействия алкоголя или барбитуратов». Таково мнение доктора Билла Гамильтона, физиолога, потратившего 35 лет на изучения различных газовых смесей и процессов декомпрессии. «Но», - предупреждает он, - «физические эффекты, ощущаемые дайверами, довольно близки и даже неотличимы от воздействия любых других наркотиков». Эти эффекты заключаются в эйфории, паранойе и замутнении сознания. Гамильтон также утверждает, что степень воздействия любых наркотиков, включая азот, значительно меняется в зависимости от персональных особенностей организма. Сам по себе азотный наркоз не может убить. «Теоретически, азот может быть использован для общего наркоза», - продолжает доктор Гамильтон, - «Но для этого потребуется давление от 20 до 30 атмосфер (что эквивалентно погружению на глубину 200 метров). Однако пяти атмосфер (эквивалент 40 метров) достаточно, чтобы снизить способность к принятию правильных решений и действий, что в плохой ситуации может быть очень опасно». Альтернатива смерти Гамильтон указывает на то, что дайверы часто сами не отслеживают, насколько высок уровень наркоза, а это может привести к увеличению глубины. А после превышения 65 метрового порога вполне реальным убийцей может стать кислородное отравление. Механика кислородного отравления на клеточном уровне изучена не более азотного наркоза. В легких возникает ощущение, близкое к внутреннему ожогу, но наиболее сильное и серьезное воздействие оказывается на мозг. «Излишний кислород оказывает возбуждающее действие», - объясняет Гамильтон, - «Он заставляет множество клеток мозга внезапно и одновременно подавать сигналы, что приводит к приступу конвульсий, очень напоминающему эпилептический припадок». На глубине конвульсии, как правило, приводят к утоплению. Кислородное отравление не возникает каждый раз, когда кто-то осуществляет погружение глубже 65 метров. Это похоже на русскую рулетку, когда одна пуля спрятана в очень большом барабане. Если вы продолжите играть, то рано или поздно… больше вы не будете играть ни во что, никогда. Развитие методик погружений с использованием газовых смесей означает, что причин для глубоких погружений на воздухе больше не существует, и многие дайверы, в прошлом нырявшие на воздухе, полностью перешли на газовые смеси. Алек Пэйдж, один из лондонских дайверов, кто этого не сделал. «Я всегда был зачарован исследованием судов, затонувших на больших глубинах», - рассказывает он, - «Меня восторгает ощущение, возникающее, когда я оказываюсь в местах, которых еще никто не видел». Изначально Пэйдж стремился использовать тримикс, чтобы расширить границы и увеличить безопасность. «Я потратил кучу денег на подготовку и обучение»,- говорит он, - «Но только потом я понял, как там внизу серо и пустынно. Половина всего удовольствия было оказаться под наркозом!» И теперь он вернулся к воздушным погружениям и регулярно погружается до 70 метров. Клиент всегда прав По словам Алекса Мисьевича, глубокие погружения более распространены, чем подозревает большинство людей. Он был гидом в ходе погружений на 70 метров. «Это были клиенты уважаемого дайв-центра в Шарм Эль Шейхе. Они были ценными клиентами. Каждая «экспедиция» проводилась «в тени». Дайв-центр не вел документацию и не получал денег. В то же время он хотел быть уверен, что его клиенты получают желаемое – глубину». Это соответствует моему личному опыту, особенно на сафарийных судах. Дайверы уверены, что оказавшись вдали от дайв-центра, они могут жить по своим собственным правилам. И примерно на 50% поездок ко мне подходили дайверы и просили нырнуть с ними поглубже. Или, что еще хуже, я узнавал, что они совершали глубокое погружение, когда было уже слишком поздно их отговаривать. Но, учитывая тот факт, что большинство дайверов камикадзе знают риски, которым они подвергаются, почему мы все так стремимся их осудить? Алек Пэйдж считает, что для получения взвешенного взгляда необходимо избегать самоанализа, а посмотреть на параллельные виды спорта, такие как альпинизм. Как и в случае с дайвингом, в понятие «альпинизм» входит целый ряд активных видов спорта: «На одном краю шкалы находятся безопасные и уютные горные походы и прогулки по холмам. С другой ее стороны – такие самоубийственные виды деятельности, как одиночные восхождения и высокогорный альпинизм». А судьи кто?Самые лучшие альпинисты прекрасно осведомлены о рисках, которым они подвергаются: падения, гипотермия, поломки снаряжения и множество других опасностей и ловушек. Как и в случае с глубокими погружениями, всегда существует возможность высотного заболевания, мешающего альпинисту трезво оценить окружающую ситуацию. Однако в отличии от дайвинга, мы часто слышим назидания в отношении высокогорных альпинистов со стороны сообщества людей, ходящих в горные походы. В целом они признают, что эти два вида спорта отличаются, и что все, что их объединяет – горы. Они понимают, насколько неприемлемым будет любой комментарий с их стороны. И если альпинист погибает, как это уже не раз бывало, большинство людей говорит, что «они прожили жизнь на полную» или «они умерли, занимаясь тем, что любили». Очень редко возникают речи о безответственном отношении. Также все устроено и в сообществе яхтсменов. Когда погиб знаменитый французский яхтсмен Эрик Табарли, он не использовал страховой конец, что идет в разрез с основами техники безопасности. Но слово «безответственный» даже не появилось в газетах. Никто не говорил, что он нарушил правила безопасного плавания под парусами. В случае с дайвингом ситуация абсолютно иная. Дайверы, погружающиеся на небольшие глубины, по какой-то причине считают себя обязанными осуждать действия тех, кто увлечен рискованными погружениями на большие глубины. Многие могут выдвинуть самые различные социологические объяснения для подобного желания судить, свойственного, похоже, только дайвингу. Но Пэйдж имеет более простое объяснение: «В то время, как и высотное заболевание, и азотный наркоз ведут к ослаблению мыслительных процессов, по мере изменения давления только в одном случае это приносит удовольствие. А некоторые группы людей всегда проклинают удовольствие и радость». Другая возможная причина заключается в том, что в альпинизме не существует обучающих агентств, и никто не считает себя экспертом. Каждый сам оценивает свои приделы и ограничения, и никто не стремиться оценивать или осуждать способности товарища. В дайвинге же нас снабжают значками и сертификатами. «И слишком часто подводники считают, что их уровень сертификации позволяет осуждать и обсуждать окружающих», - говорит Мисьевич. Несомненно, существует баланс. Спросите большинство бывших «глубоких» дайверов, каковы их нынешние пределы и ограничения, и они ответят примерно одно и тоже. Возможно, наркоз забавен, зато кислородное отравление точно нет. Так что в прозрачной и теплой воде они называют своим пределом 65 метров. В конце концов у многих старых камикадзе сейчас есть дети, и они хотят увидеть, как они растут и взрослеют. В более холодной и темной воде при наличие течений и в плохой видимости глубоководные дайверы ограничиваются меньшими глубинами. «Всегда будут люди, которые хотят увеличить степень риска», - говорит Пэйдж, - «И если они не будут делать этого под водой, они используют шанс на скоростном мотоцикле, лыжах или с парашютом. Также всегда найдутся люди, которые будут раздавать полезные наставления и поучения. Но проблема в том, что они иногда могут заставить нас забыть, что истинная причина, по которой мы идем под воду – поиск свободы». Делая выбор При погружениях глубже 50 метров с каждым метром увеличивается риск. Сам по себе азотный наркоз не убьет вас, но он может завести вас в глубины, где вас убьет кислородное отравление. Это факты и эта информация имеется в широком доступе. Но вернемся к провокационному заявлению, с которого началась статья. Я люблю чувство наркоза, но это сопряжено с опасностью, и я предпочитаю оставаться на меньших глубинах. Я сделал свой собственный выбор, основываясь на имеющейся информации, так же как Пэйдж и Мисьевич сделали свой. Возможно, если бы эта тема была менее затабуирована, каждый начинающий дайвер имел бы возможность сделать свой выбор – в ту или иную сторону, но свой Пит Харрисон DiverNet Перевод: Кирилл "CELT" Егоров |
Источник http://www.decostop.ru |
